7 июля 1933 года в своем рабочем кабинете застрелился нарком образования Николай Скрипник. Просто после заседания, на котором его в очередной раз обвинили в национализме.
И двух месяцев не прошло после самоубийства Николая Хвылевого в харьковском доме «Слово». И вот — еще один трагический акт сопротивления и несогласия с действительностью.
Завершалась эпоха высокого национального ренессанса, начинались темные времена.
Против Мины Мазайло
С именем Николая Скрипника связаны большие созидательные достижения двадцатых.
Это как раз он воплощал идеи украинизации. Последовательно требовал смены языка обучения в школах и вузах.
Организовал систему переподготовки госслужащих, которые должны были по окончании курсов еще и сдать экзамен по украинскому.
«Правильные проізношенія» — вспомним бессмертного Кулішевого Мину Мазайло! — давались бухгалтерам и діловодам непросто. К тому же часто они едва выучили неродной русский — и признать тщетность стараний было таки тяжело. Но приходилось…
Также Срипник проводил дерусификацию прессы. (Последним его достижением стала украиноязычная «Черноморская коммуна» вместо «Одесских ведомостей».)
Несмотря на невероятное сопротивление и крики о «смерти искусства», «профанацию красоты» и тому подобное сумел обеспечить блестящие переводы классики и украинизировать оперу и оперетту.
В некоторых отраслях Скрипник смог сделать то, что не удалось нам сегодня. Он постоянно подчеркивал, что украинцы за пределами УССР, особенно в России, подвергались дискриминации и нуждающихся в помощи государства в отстаивании своих национальных прав.
Специальное постановление Народного Комиссариата Просвещения требовала везде добиться открытия украинских школ и библиотек, обеспечение газетами и журналами.
Отдельной строкой шла речь о подготовке учителей.
Особенно успешно эти процессы шли на Кубани. В двадцатые годы студенты оттуда охотно приезжали изучать украинистику в киевском университете. Многие из них подверглись особенно жестоким преследованиям и погибли в эпоху большого террора.
Театры возили на Донбасс свои новые спектакли, столичные писатели устраивали литературные вечера.
Еще одна проблема, попавшая в поле зрения наркома образования, — русификационный влияние армии.
Вплоть до конца существования Советского Союза пребывания в войске оставалось мощным денаціоналізуючим фактором. Николай Скрыпник требовал образовательной работы среди солдат на украинском языке.
Постоянное внимание уделял Скрипник дерусификации Донбасса.
Харьковский нарком просвещения видел Донбасс украинским, требовал всегдашних мер для обеспечения горняков (а именно тогда индустриализация вызвала приток на шахты и предприятия сельского населения) украинскими газетами и книгами.
Театры возили на Донбасс свои новые спектакли, столичные писатели устраивали литературные вечера. Это как раз тогда взошла яркая заря шахтерского парня Володьки Сосюры, романтического певца синих вечеров родной Донетчины.
В 1928 году утвердили так называемый «скрипниківський» правописание. Его основная задача — ослабить деформационные воздействия российской, высвободить собственные удельные языковые источники, показать польские и другие западные заимствования и взаимосвязи.
Важность этой инициативы подтверждается хотя бы и тем, что со временем среди крупнейших «националистических» грехов шовинисты называли как раз Скрипникове попытки оторвать, мол, украинский язык от братской российской.
Ну а спустя чуть ли не полвека исправляли ущерб, причиненный мятежным наркомом, сближая языка чуть ли не до полного слияния (точнее вытеснение), которое и виделось русификаторам идеалом.
Скрипник не боялся демонстрировать свою особую позицию в партии, к которой принадлежал.
Был одним из немногих, кто не раз конфликтовал с всевластным и амбициозным наркомом национальностей Сталиным. В Москву украинский президент иногда даже ездил с переводчиком и выступал на украинском.
Русификатор ис Донбасса
Николай Скрипник и сам, собственно, был «донецким».
Сын железнодорожника из слободы Ясиноватой (нынешней Донецкой области), он вырос, переезжая на новые места папиной службы на украинском востоке.
Образование получал урывками: рано проникся идеями социального равенства и присоединился к нелегальных кружков.
Поэтому парня не раз отчисляли, арестовывали, ссылали. В самом начале ХХ века его биография выглядит образцовой как на «профессионального революционера».
Несгибаемый большевик, один из лидеров ленинской партии, участник октябрьского переворота 1917 в Петербурге. Именно таким он предстает со страниц автобиографии, написанной в 1921 году для так называемой партийной чистки.
Но кое о чем он предпочитал не писать. Как раз это «нечто» и отличало его от соратников, заставляло гнуть антипартийную линию, идти против течения, очень хорошо осознавая масштабы опасности.
Примирить национальные чувства с верностью идеям мировой революции и пролетарского интернационализма никак не получалось. Как и многих в том поколении, Николая Скрипника явно изнуряла внутренняя раздвоенность.
Анатоль Петрицкий, один из лучших тогдашних живописцев, сделал в двадцатые годы серию портретов художников и культурных деятелей.
Изображая Скрипника, предоставил ему внятного сходства с Дон Кихотом. Острые черты лица, плекана клиновидная бородка, самоуглубленность, какая-то старосвітськість в стильном наряде…
Художник представляет человека, что заблудилась в своем времени, не смогла примирить с эпохой собственные ценности.
