Манияками становятся или рождаются?

Вечером 20 августа 1989 года 21-летний Лайл и 18-летний Эрик Менендесы взяли дробовики, вошли в гостиную своего роскошного дома в Беверли-Гиллз, где их родители смотрели телевизор, и застрелили их в упор.

Предупреждение: статья содержит детали, которые могут огорчить.

Это преступление всколыхнуло Америку и привело к одному из самых громких судебных процессов в истории.

Братьев приговорили к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение, и на долгие годы их история практически исчезла из виду.

В сентябре этого года они снова попали в заголовки газет. Netflix выпустил сериал и документальный фильм об этой запутанной истории, заставляя вновь задуматься о правосудии и судьбе братьев Менендесов.

В минувший понедельник, за 28 лет после последнего появления в суде, принимали участие в онлайн-слушаниях по тюрьмы, во время которых их тетя ходатайствовала об их увольнении. «Думаю, им пора вернуться домой», — сказала она.

Тем временем дядя преступников считает, что они должны остаться за решеткой на всю жизнь.

Итак, действительно ли они — » монстры»? Или, возможно, изменились, как утверждает тетя? фото, Сначала братьев Менендесов даже не подозревали в преступлении — никто не мог подумать, что эти юноши из образцовой семьи могли так поступить с отцом и матерью

За 30 лет работы судебным психиатром и психотерапевтом в психиатрических больницах и тюрьмах Британии я поговорила с сотнями совершивших преступников. ужасные вещи.

Меня спрашивают: «Но им же нельзя помочь? Разве они не рождаются такими?»

Считают, что только сумасшедшее чудовище может нанести разрушительный вред другому человеку.

Когда я только начинала работать в этой области, думала, что преступники существенно отличаются от преступников. всех остальных.

Но со временем отказалась от этой идеи.

Я поняла: истинные причины насильственных мнений не описывают в криминальных драмах или стенограммах судебных заседаний.

На собственном опыте я убедилась, что реальность значительно сложнее, чем навешивание на человека ярлыка «злоумышленник».

Уязвимый серийный убийца: или возможно это

Одним из моих первых пациентов был мужчина по имени Тони. Он убил трех человек и обезглавил одного из них.

Я много читала о серийных убийцах, но тогда было мало информации о том, как с ними разговаривать, предлагать терапию. Поэтому часть меня сомневалась, есть ли в этом смысл.

Тони к тому времени отсидел 10 лет, получил ранение заостренной зубной щеткой от трех других заключенных. Потом последовала попытка самоубийства.

На нашей первой сессии царила тишина. Он сцепил руки и избегал моего взгляда. Когда же поднял голову, на меня смотрели темные почти черные глаза.

Он страдал от депрессии и ночных кошмаров.

«Я думал, здесь спокойно, — сказал он наконец, нарушив молчание. — В соседней комнате живет мужчина, который постоянно кричит по ночам».

Прошло несколько месяцев, прежде чем Тони рассказал о своем постоянном кошмаре. В нем он душил молодого человека, превратившегося в его отца.

Так мы приблизились к его детству, жестокому обращению со стороны отца. Позже я узнала, что мужчиной «в соседней комнате» был сам Тони.

Я предположила: может быть, он выкрикивает то, что не может выразить. Он опустил лицо на руки и глухо произнес: «Нет… Я не хочу. Я не могу быть таким слабым».

Я работала с Тони полтора года и испытала сочувствие и уважение к его честности, хотя это , конечно, не отменяло его преступления.

То, что он сам попросил о терапии, свидетельствовало, что часть его была готова к проявлению уязвимости.

Тогда я поняла: если люди — в том числе серийные убийцы — способны интересоваться своим психическим состоянием, есть шанс, что мы сможем разобраться с беспорядком в их голове.

Что формирует личность преступника

Когда речь идет о серийных убийцах, обычно считают, что они — психопаты, но я не была уверена, что это касается Тони. Он сам попросил о терапии, поэтому не отвечал этим критериям.

Психопаты, с которыми я сталкивалась за свою карьеру, не были умными, социально способными или харизматичными. Им обычно настолько не хватает эмпатии, что они не видят, какое влияние оказывают на других.

Но вопреки распространенному мнению, очень мало убийц на самом деле являются психопатами, особенно совершившими бытовые убийства, как вот братья Менендесы.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото, Братья Менендесы провели за решеткой уже почти 35 лет также показала, что семейные невзгоды и жестокое обращение с детьми играют важную роль в организации насильственных преступлений.

Братья Менендесы рассказали, что стали жертвами сексуальных притязаний со стороны отца, и их действия были самообороной, но на суде это во внимание практически не принимали./p>

Впрочем, не все, кто пережил насилие, становятся преступниками. Поэтому возникает вопрос: что заставляет одних людей реагировать на детские травмы насилием, а других нет?

Возможно, эти люди действительно «монстры»? А возможно, как говорили некоторые из моих пациентов: «Я совершил ужасные вещи, но разве это делает меня чудовищем?»

Не существует научных доказательств того, что люди рождаются «плохими». Мой опыт тоже свидетельствует, что понятия «плохой человек» не существует. Скорее есть плохое состояние души.  Любой может оказаться в состоянии, где доминируют ненависть, зависть, жадность и гнев.

В глубине души большинство из нас способны на жестокость, но факторы риска, заставляющие ее проявлять, — специфические. Они напоминают код в замке. Чтобы он отключился, все цифры должны совпасть. То же самое с насилием.

Больше всего подвержены рискам — молодые мужчины (они более агрессивны и импульсивны). Сильными индикаторами также являются наркотическая и алкогольная интоксикация, семейные конфликты и уголовный опыт правонарушителя.

Фактором риска может быть параноидальное состояние, вызванное психическим заболеванием, но это встречается значительно реже.

Важнейшим фактором риска есть характер отношений с жертвой, особенно в истории конфликтов в отношениях. Хорошо известно, что женщин чаще всего убивают партнеры-мужчины или члены семьи, а большинство детей становятся жертвами собственных родителей или отчимов. болезнями.

Таким образом, первые две цифры в условном коде замка — социально-политические причины, следующие две могут касаться самого преступника.

Последняя цифра может быть чем-то вроде последней капли — случайное замечание, действие, воспринятое как угроза или вообще что-то простое, как плохой результат в футболе. (Согласно исследованиям Ланкастерского университета, количество случаев домашнего насилия растет на 38%, когда сборная Англии проигрывает).

Когда код срабатывает и замок щелкает, человека накрывает волна непреодолимых эмоций, искажающих его восприятие.

>

Есть ли шанс на исправление

2004 года я познакомилась с мужем по имени Джек. Он убил свою мать, когда ему было 20. У него обнаружили параноидальную шизофрению и отправили на принудительное лечение.

Позже он присоединился к терапевтической группе, которую я вела. Группа состояла из людей, убивших членов своей семьи, будучи психически нездоровыми.

На занятиях они рассказывали о том, как могли бы избежать насилия в будущем. Джек не всегда проявлял активность, но где-то через год, после того, как другой член группы заговорил о раскаянии, он резко произнес:

«Я хотел бы попросить прощения у мамы за то, что сделал. Я знаю, что был психически нездоров, но мне хотелось бы сказать, как я жалею, и чтобы она простила меня, надеюсь, она поймет, как сильно я жалею об этом».

Увидев себя в других преступниках, некоторые члены группы поняли, как можно ошибиться, думая, что кто-то должен умереть, и как волны гнева, стыда и страха заставили их неправильно толковать чьи поступки и слова.

После этого Джек стал активнее, и его психическое здоровье улучшилось настолько, что он смог переехать в другую больницу для дальнейшей реабилитации.

Групповая терапия требует времени, но после нее многих других мужчин также признали достаточно безопасными и перевели из тюремных психушек в лечебные учреждения с более мягким режимом.

<Они также научились брать на себя ответственность.

Джек помог мне понять, что убивающие люди — не бездумные монстры, рождающиеся таковыми. Он был обычным человеком, совершившим необычный поступок.

Все это не оправдывает насилие – и каждое преступление является трагедией для всех, кто к нему причастен. Но издевательства не приносят пользы. Это просто один из способов избавиться от ярости и страха. И мы упускаем шанс уменьшить и предотвратить насилие, если спишем со счетов всех, кто совершил преступление по этим причинам.

Нужен радикальный тип эмпатии, чтобы понять мужчину, который обезглавил своего партнера, или зарезавшую подругу женщину. Но чтобы понять их и понять себя, нужно идти туда, куда идут они и видеть то, что видят они. И именно это в конечном итоге приводит к изменениям.