100 лет назад — 6 июня 1918-го — Киев пережил первую в своей истории техногенную катастрофу. К сожалению, не последнюю.
Утром 6 июня 1918 года Дмитрий Донцов, директор Украинского телеграфного агентства (УТА), прошел до своего служебного кабинета на Крещатике, 25. Имел неотложные дела. Но поработать не получилось.
«Шибы в бюри из окон, что выходили на Крещатик, все вылетели, — записал в дневнике. — Меня и секретарей чуть не сбило с ног, когда мы, подбежав к окнам, глянули вдоль на улицу, усеянную толченым стеклом. Тут и там лежали, видимо, сбитые с ног воздухом люди».
Пешеходы на Крещатике падали не через ветер — их бросала на тротуар мощная взрывная волна.
«Было 15 сильных детонаций», — уточнил директор УТА.
Стекла повылетали также в Университете св. Владимира. Занятия прекратились. Студенты и преподаватели выбежали на улицу.
«Бабы на базаре начали говорить, что к Киеву подходят большевики, — свидетельствовал репортер газеты «Вестник политики, литературы и жизни». — Магазины начали закрываться. Движение трамваев прекратился».
Город охватила паника. «С некоторыми госпожами была гістерика», — вспоминал Донцов.
Впоследствии выяснилось: загорелись артиллерийские склады на Печерске, в Зверинецком укреплении. А там — свыше 2 миллионов снарядов!
Как будто землетрясение
Первый взрыв произошел после 10 часов утра.
Газетчик описывал: «Раздался такой страшный взрыв, от которого не только окрестности Зверинца, но и далеко за ними все затрусилося, как будто от землетрясения. Из окон посыпались стекла, с домов — штукатурка, кирпич, а в некоторых домах позривалися и двери».
Испуганные жители Зверинца выбежали из своих домов.
Кто прятался по подвалам, но большинство бежали.
«Через плетни и заборы, рвы и перелазы, чужие дворы, сады и двор бежали люди, сами не знали, куда, — продолжал упомянутый репортер. — Люди, лошади, повозки, трамваи — все смешивалось в одну кучу. На улицах падали зомлілі женщины. Были случаи смерти от разрыва сердца».
В это время раздался второй взрыв. Затем третий, четвертый.
«Восстало ад»
Трагедию вызвала пожар в одном из помещений артиллерийского склада.
Как только показался дым, позвонили к руководству Дворцового района Киева. Оттуда прибыла пожарная команда.
Также позвонили к Инструкторской школы старшин (ныне Военный лицей имени И. Богуна). Начальник школы полковник Алексей Максимов оперативно прислал курсантов, которые оцепили место пожара.
Они, а также пожарные тяжело пострадали от очередного взрыва, чрезвычайно сильного. Их перевезли в госпиталь.
Тем временем «красный петух» пел уже весь Зверинец.
«Начало просто ад, — вспоминал очевидец, — с одной стороны рвались ракеты, с другой — орудие, загорелся порох».
Черный дым пожара заслонил небо — среди белого дня заметно потемнело.
Некоторые обитатели Зверинца решили, что наступил конец света. Они упали на колени и отчаянно крестились.
Тушить пламя съехались пожарные команды со всего Киева. Потушить огонь оказалось невозможным.
Войско окружило опасную территорию.
«Взрывы продолжались, — свидетельствовал киевлянин. — Снаряда летали, разрывались в воздухе и осыпали осколками и шрапнельними пулями все, что было вокруг. Сила взрывов была так велика, что на месте несчастья дома рушились один за одним».
Зверинец полностью сгорел. Не осталось ни одного целого дома.
Более миллиона рублей
Когда первый испуг прошел, началась мобилизация киевских медиков — санитаров, работников Красного Креста для помощи жертвам взрывов.
В 13 часов на место происшествия прибыл гетман Павел Скоропадский. Масштабы трагедии потрясли его.
Свои чувства рулевой описал в письме к премьер-министру Федора Лизогуба: «Когда я выехал на место катастрофы, я был глубоко взволнован тем зрелищем несчастье». И добавил: «Тысячи людей без домов и почти зістались на улице».
Поручил главе правительства ассигновать полмиллиона рублей на немедленную помощь пострадавшим. Также приказал образовать «комитет под моим председательством для помощи населению, которое пострадало от взрыва».
В состав комитета вошли начальник штаба (то есть канцелярии) гетмана и три министра — финансов, труда, а также народного здоровья и опеки.
Скоропадский попросил привлечь к сотрудничеству с комитетом благотворителей и «открыть сбор жертв в разных частях г. Киева и по всей Украине в пользу потерпевших».
В течение шести недель — по состоянию на 23 июля 1918 года — удалось удвоить предоставленную государством сумму: комитет собрал свыше 615 тысяч рублей.
Однодневный заработок
Киевская городская дума не была в стороне — создала свой комитет помощи жертвам катастрофы.
В его состав вошли представители общественных организаций — Военно-промышленного комитета, Лиги защиты детей, Союза врачей, Совета присяжных адвокатов и многих других.
На призыв думского комитета отчислили свой однодневный заработок на помощь пострадавшим чиновники, рабочие фабрик и работники торгово-промышленных предприятий.
Комитет также собирал пожертвования в театрах.
Несколько кинооператоров успели снять взрывы. Один из них — немецкий военный — осуществил воздушные съемки с аэроплана.
Их фильмы демонстрировали в киевских кинотеатрах. Правда, названия фильмов не отличались оригинальностью: «Катастрофа в Киеве», «Катастрофа на Зверинце», «Киевская катастрофа».
Выручка от билетов пошла на помощь пострадавшим.
Количество пострадавших
По предварительным подсчетам, погибло около 200 человек.
Более 1000 госпитализировали в тяжелом состоянии. Для приема раненых в госпиталях устроили 1500 коек.
Немало киевлян пострадали от осколков оконного стекла или шаров — они лечились самостоятельно и за помощью не обращались.
Точного числа жертв не знаем и до сих пор.
Более 900 домов были полностью уничтожены. Беспризорными оказались 10 000 человек.
В Инструкторской школе старшин и на территории современного стадиона «Олимпийский» развернули для вынужденных бездомных приюты и пункты питания — выдавали хлеб, горячую пищу, консервы.
Также пункты питания открыли на Печерском базаре, в Выдубицком монастыре, Печерской лавре, Контрактовом доме. Там ежедневно получали пищу несколько тысяч людей.
«Причины установить не удалось»
Погибших хоронили 11 июня. В траурной церемонии, кроме огромного количества рядовых киевлян, приняли также участие гетман, члены правительства, некоторые послы иностранных государств, представители немецкой и австро-венгерской армий, которые дислоцировались в Украине.
«В половине четвертой видел сверху, с моего бюро, — записал Дмитрий Донцов, — как по Крещатику шла процессия с жертвами взрыва на Зверинце несколько дней назад. Гробы, музыка военная, наша милиция, немцы. Играли похоронный марш».
Следствие по делу катастрофы вели украинские военные, прокуратура, государственная стража и представители немецкого командования.
«Причины взрыва, несмотря на серьезные расследования, установить не удалось», — писал в воспоминаниях гетман Скоропадский.
Официальная версия, по его словам, заключалась в самовоспламенении ракет, хранившихся неподалеку партии снарядов. Последние разорвались — детонация вызвала следующие взрывы.
Неофициальная версия: «дело рук большевиков». Гетман склонялся именно к ней.
Это действительно был теракт.
Через неделю, 14 июня, на Подоле произошел огромный пожар — и снова по неизвестной причине. Место возгорания — также у склада (в этот раз — дровяного). Состав воспламенился, огонь перекинулся на соседние дома.
Если бы ветер не унимался, Разделение сгорел бы дотла.
Без крова остались, как и на Зверинце, около 10 000 человек.
Кто виноват?
Относительно исполнителей поджогов, Скоропадский, похоже, немного ошибся.
Дело в том, что за два месяца после Зверинца «по неизвестной причине взорвался склад патронов в Одессе — по тем самым «киевскому» сценарию.
Тогдашний министр иностранных дел Дмитрий Дорошенко аргументированно пишет в воспоминаниях: одесским терактом руководили французские дипломаты в Кишиневе и итальянские в Ясах.
Это следует из тайного донесения офицера генерального штаба австро-венгерской армии в Вену от 23 сентября 1918 года за № 33152.
Страны Антанты враждебно относились к Украинского Государства гетмана Скоропадского. Поддерживали российских шовинистов — деникинцев.
«Общественное мнение [была] твердо убеждена, — говорит Дорошенко, — что одесский взрыв, так же как и киевский, это дело рук антантських агентов и сторонников».
По первой техногенной катастрофой в Киеве стояли, скорее всего, адепты «единой и неделимой России».
